Одной из отличительных особенностей кочевой цивилизации монголов является многослойный состав музыкальной культуры. Многие издревле сформировавшиеся виды звукомузыкальной практики не отошли в прошлое вместе с породившими их эпохами, а продолжают свою полнокровную, активную жизнь в наши дни.
Современники расцвета Каракорума оставили множество восторженных описаний его чудес и красот, в том числе гигантских пиров, устраиваемых по случаю последовательного завершения строительства шедевров степной архитектуры: Дворца десяти тысяч лет спокойствия, прославившегося великолепными инженерными находками, Желтого и Золотого дворцов и т.д.
В более поздние века, с закреплением в стране ламаизма, города стали естественным окружением крупных монастырей. Естественно, что “малые дворы” строили свою жизнь по подобию “больших”, что влекло за собой бурное развитие форм придворной музыкальной культуры со всеми вытекающими отсюда последствиями: формированием многочисленного класса музыкантов-специалистов, постепенным обобщением и выстраиванием в строгую систему норм музыкальной выразительности.
Как и во многих культурах периода становления в них классических форм музыкального искусства, в Центральной Азии XIII-XVI вв., в сфере придворной жизни приобрела новый облик культура поющегося слова. Из обрядовой и шаманской практики, но уже в ином качестве, пришли такие типы высказывания, как ероол (благопожелание) или магтаал (восхваление, панегиричская ода). Как известно, становление элитарного слоя общества во многих цивилизациях выражалось в сознательной опоре этого слоя при создании своей ниши в культурной системе на заимствованные нормы и идеалы художественного творчества.
Эти воспринятые извне вкусовые предпочтения помогали данному слою обособиться, образовать определенную дистанцию по отношению ко всему остальному обществу. Поэтому даже те формы экспрессии, которые, казалось бы, были напрямую унаследованы от культуры предков, пропитывались новым ощущением. В данном случае традиционные хвалебные приношения в честь духов предков и природы после знакомства кочевников Центральной Азии с поэтическим искусством Средней Азии, Ирана, Ближнего Востока и др.регионов приобрели черты классической панегирической поэзии.
Получили популярность так называемые сургаалы (дидактические поэмы), мудрые извлечения, изысканно оформленные поговорки. Стали цениться торжественные речи, облеченные в художественную форму военные донесения, дипломатические послания, поэтически, в аллегорических образах преподнесенные государственные советы и т.д. Разнообразные примеры подобного типа творчества содержатся в “Сокровенном сказании”, великолепном памятнике монгольской культуры XIII в. С XIV в. получают распространение об-разцы переводной тибетской, индийской, китайской литературы, в том числе поэтические пересказы китайских исторических и приключенческих романов.
Подлинной жемчужиной монгольского творческого гения, поистине уникальным по своей самобытности жанром является тип развернутой вокальной композиции, называемой уртын-дуу (от “уртын” - развитый, длинный, протяженный, и “дуу” - голос, зов, звук, напев). Его самая характерная черта – напряженный, сверкающий, расщепленный на множество сегментов звук, как бы переливающийся из одной высотной зоны в другую, рождая ощущение упоения красотой жизни. Созданный в звуковой среде степи, этот звук рассчитан на свободный полет, на долгое любование игрой его многочисленных оттенков.
Он вызывает богатые ассоциации – звездные россыпи бездонного степного неба, слитое воедино звенящее ржание тысяч коней, свист ветра в необъятных ковыльных просторах, протяжное “пение” волков в ночи (вспомним, кстати, что волк – тотемный первопредок монголов).
Музыкальные традиции кочевых народов, несмотря на их территориальную рассредоточенность, языковые, расовые и этнические различия, тем не менее, так же образуют свою систему общностей, носящую надрегиональный характер. Базой для указанного типа музыкальной культуры служит кочевничество как особый тип хозяйствования, основанный на экстенсивном скотоводстве, при котором происходит постоянное перемещение значительной части населения.
Так, в качестве характерной особенности мировоззрения кочевников можно выделить категорию движения. Вечное движение тысячелетиями являлось обычной жизненной нормой для хунну и кашкайцев, скифов и белуджей, сарматов и туарегов, арабов-бедуинов и монголов. Именно поэтому категория движения заняла особое место в мироощущении этих народов, придав неповторимую специфику их музыкальной экспрессии.
Особенно многообразными эти процессы выглядят там, где культуры различного типа (кочевые, полукочевые, оседлые) частично накладываются друг на друга, вызывая тем самым взаимопроникновение традиций, а во многих случаях – рождение принципиально новых явлений. Чтобы выявить максимально достоверную картину подобных процессов, чрезвычайно важно отвлечься от стандартного, односторонне негативного мнения о кочевниках как о силе, несущей цивилизованному миру одни только бедствия и разрушения, как об обществах, в основном паразитирующих на достижениях более развитых культур. Как показывает не предвзятый анализ культурно-исторической динамики в разных региональных системах, именно кочевой элемент в большинстве случаев обеспечивал ту необходимую поляризованность творческого потенциала каждой данной цивилизации, которая только и избавляет от стагнации, будит в нём живую, деятельную энергию, стимулирует прогресс во всех областях жизни.
...Продолжение рассказа читайте ровно через два дня.
.jpg)
